Флот и Фолкленды. Архипелаг раздора. История Англо-аргентинского военного конфликта 1982 года - Е. А. Грановский
Захваченная аргентинская субмарина вызвала у британцев неподдельный интерес. Многие стремились если не попасть внутрь, то хотя бы сфотографироваться на фоне испещренной пробоинами рубки. Кэптен Баркер при осмотре трофея обратил внимание на то, что одно из мест для хранения торпеды пустует, и немедленно предположил: смертоносный снаряд выпущен по одному из кораблей Королевского флота, возможно даже, именно по «Эндьюренсу».
Продолжение истории «плененной» субмарины связано с крайне неприятным инцидентом, результатом которого стала гибель аргентинского военнопленного. «Санта Фе» внушала британцам опасения, что может затонуть, перегородив доступ к причалу Кинг-Эдуард-Пойнт. Особенно после того, как членам экипажа по просьбе Бикаина было позволено забрать с нее личные вещи, продовольствие и медикаменты и аргентинцам, пользуясь случаем, удалось открыть некие клапаны в гальюне и на камбузе, в результате чего в прочный корпус начала поступать вода. На следующий день последовало решение перевести «Санта Фе» подальше, к пирсу заброшенного завода по переработке китовых туш, для чего потребовалась помощь членов команды лодки, но британцы относились к ним крайне настороженно. Руководил этой операцией командир фрегата «Бриллиант» кэптен Джон Кауард. Рядом с ним на мостике находился Бикаин, а еще шестеро аргентинских подводников вместе со сторожившими их морпехами – во внутренних отсеках. Хотя теперь никаких диверсий аргентинцы вроде бы не затевали, манипуляции с клапанами одного из них – субофицера 1 класса Феликса Артусо – британский часовой принял именно за попытку затопить лодку. На самом деле после отхода от причала Артусо по приказу Бикаина, наоборот, пытался спрямить возникший крен. Морской пехотинец потребовал от своего «поднадзорного», чтобы тот перестал крутить вентиль. Аргентинец не подчинился, поскольку не знал английского языка и слов морпеха не понял. И тогда загремели выстрелы из пистолета-пулемета «Стерлинг»: Артусо получил пять пуль и погиб на месте. После этого началась неразбериха, и, по утверждению самого Бикаина, в этот момент его подчиненным удалось открыть клапаны и дать возможность воде «нормально» вливаться в корпус лодки.
Феликса Артусо с воинскими почестями похоронили на Грютвикенском кладбище. Застрелившего его часового обвинили в «неправомерном применении оружия», но без лишней волокиты оправдали. А «Санта Фе» позже затонула у старого заводского причала на глубине около двадцати метров, ее рубка с изувеченным ограждением осталась над водой. На всякий случай водолазы с фрегата «Бриллиант» подорвали винто-рулевой комплекс.
Уже после окончания войны эксперты Министерства обороны Соединенного Королевства пришли к выводу о том, что даже затопленная «Санта Фе» представляет некоторую опасность для судоходства. В результате была организована и в период с ноября 1984-го по февраль следующего года осуществлена весьма непростая судоподъемная операция, в которой участвовали спасатели Королевского флота, были задействованы океанские буксиры «Гусандер» и «Сэлвиджмэн». Предложения привести поднятую субмарину в Англию и выставить как памятник «славной победы» в Лондоне сочли слишком дорогостоящей, сложной технически, да и вообще никому не нужной затеей. А потому бывшую SS-339 «Кэтфиш» 20 февраля 1985 г. «Сэлвиджмэн» вывел в море и отбуксировал на глубокое место, где лодку и затопили уже окончательно.
Завершение операции «Паракет»
В Великобритании вечерние воскресные новости вызвали у публики эйфорию триумфа, а миссис Тэтчер, вышедшая в компании Джона Нотта на ступени Даунинг-стрит, заявила окружившим ее с вопросами о дальнейших шагах репортерам: «Радуйтесь! Просто радуйтесь этим новостям». «Ее призыв прозвучал поразительно жестко и едва ли не неподобающе, – отмечают Хастингс и Дженкинс, – все же это было фактически заявление о начале войны».
Операцию «Паракет» можно бы было считать завершенной, если бы не Лейт-Харбор, где капитан-лейтенант Астис наотрез отказывался сдаваться. Он объявил, что будет сражаться до конца. Поэтому Янг приказал командиру фрегата «Плимут» кэптену Пентриту отправляться с «Плимутом» и «Эндьюренсом» к Лейту, чтобы принудить аргентинцев сложить оружие, тогда как сам остался налаживать дела в Грютвикене.
«Дэвид Пентрит с „Плимута“, – вспоминает командир „Эндьюренса“, – хотя и был одного со мной срока службы, немного превосходил по старшинству, поэтому Баркеру снова пришлось надеть футболку со вторым номером. Однако он уполномочил меня как местного сделать еще один призыв к Астису сдаться. Сначала Астис согласился, ввиду присутствия гражданских сборщиков металлолома. Затем он передумал». Пентрит и Баркер не теряли надежды. Испытанным лекарством от несговорчивости являлся артиллерийский обстрел, и утром 26-го под воздействием угроз и увещеваний Астис все-таки пошел на капитуляцию и предложил встретить британский вертолет на футбольном поле. В последний момент Баркер, заподозрив неладное, предложил перенести встречу на другое место. Аргентинец неохотно согласился. Как позже обнаружилось, футбольное поле было заминировано и от установленного рядом с местом предполагаемого приземления вертолета взрывного устройства тянулись провода. Это означало неминуемую гибель для вертолета и его пассажиров. «Астис сказал мне, – пишет Баркер, – что находит такую перспективу довольно забавной. Я сказал ему, что белый флаг, очевидно, ничего для него не значит и что я не разделяю его чувство юмора». Вообще, капитан-лейтенант оказался во многих отношениях неординарным, если можно так выразиться, типом. При обыске его комнаты Энтони Эллербек обнаружил огромное количество презервативов. Баркер поинтересовался у аргентинца, что тот ожидал найти на Южной Георгии, и он ответил на превосходном английском: «Невозможно знать наверняка. Вы должны быть готовы ко всему!»
Процесс подписания на борту фрегата «Плимут» акта о капитуляции гарнизона Лейта был запечатлен на фотопленку и широко растиражирован британской прессой. При этом Астис повышен журналистами в воинском звании до лейтенант-коммандера и в должности до командующего аргентинскими силами на Южной Георгии.
Наиболее сложным мероприятием в ходе овладения Лейт-Харбором оказалось его разминирование. «Лейт был крепостью, построенной на минах и взрывчатке, – сетует Баркер. – Я очень хотел, чтобы некоторые из моих людей сошли на берег; они не ступали на землю более двух месяцев. Но я никак не мог позволить одной из маленьких игр Астиса умножить число вдов и сирот. Никто не сходил на берег, пока мы не убедились, насколько это было возможно, что территория свободна от мин».
В этот же день аргентинцами была принята запоздалая попытка нанести воздушный удар по британских кораблям. Это стало дебютной миссией бомбардировщиков «Канберра» B.62 2-й бомбардировочной авиагруппы. Три машины (№ B-105, B-108, B-109) утром 26 апреля перелетели из Трелью на авиабазу Альмиранте Кихада (Рио-Гранде), откуда вскоре после полудня стартовали на восток, к Южной Георгии. Расстояние до цели составляло около двух тысяч километров и существенно превышало стандартный боевой радиус бомбардировщика, поэтому в бомбоотсеке был размещен дополнительный 2700-литровый топливный бак. Для бомбового вооружения оставались только подкрыльевые пилоны. Каждый из самолетов нес по две 1000-фунтовые авиабомбы Mk.17. На обратном пути они должны были приземлиться на авиабазе Мальвины в Стэнли для дозаправки и завершить полет посадкой в Трелью.
Ударным звеном командовал майор Рамон Вивас. С учетом того, что летчики «Канберр» не имели достаточного опыта дальних полетов над морем, а их навигационное оборудование считалось изрядно устаревшим, лидирование группы осуществлял авиалайнер «Боинг-707». Разведка и наведение на цель были возложена на самолет KC-130H. Хотя воздушному разведчику удалось обнаружить противника, сама операция провалилась. Майору Вивасу пришлось повернуть назад с половины пути из-за невыработки топлива из дополнительных баков его самолета, а два других бомбардировщика, преодолев большую часть маршрута, получили приказ прервать выполнение задачи из-за сложных метеоусловий над островом и возвращаться в Рио-Гранде.
Утром 27 апреля эти же три самолета были подготовлены к повторному вылету, но, когда они уже выруливали на взлетную полосу, поступил приказ об его отмене в связи с тем, что до командования дошла информация о полной
